Как это было. Голод на Дону 1933 г.

1932 год — это год перед голодом 1933 года, который охватил многие регионы страны.

Прошло много времени. И даже люди, пережившие голод, ясно не представляют его причины. Пропаганда государства или замалчивала этот голод или, мягко го­воря, говорила неправду. Может быть, поэтому многие думают, что 1932 год был неурожайным, и это явилось причиной голода 1933 года.

Назовём некоторые причины этого голода — по свидетельствам очевидцев и письменных источ­ников тех лет.

1. Засуха. Было несколько засушливых дней с мая по осень. Говорили: «Земля высохла, как кирпич». Но это было уже осенью 1932 года, когда сеяли рожь.
2. Дожди. Они начались с мая 1932 года. Но весенние и летние дождики были благотворные для посева. И, действительно, год 1932-й был урожайным. Урожайность ржи с каждого гектара была в среднем 60-65 пудов (было и 100 пудов с гектара). Рожь вы­росла густая и очень высокая. С гектара брали 6-7 возов необмолоченной ржи.

Только успели скосить рожь, как 1 августа с вечера пошёл ливень, который продолжался до утра. И так — всю косовицу… Картошка вымокла. Гнила. Копали по колено в воде. Сложенная в копны рожь стояла зелёная: колос пророс. А пшеница была нескошенная. Так от дождей колос в стебле и пророс. Солома в основании колоса стала подгнивать, и колос начал отваливаться и падать на землю — явление, невиданное на Дону. Некоторые коллективные хо­зяйства выполнили план по хлебоза­готовкам всего на 48-50 процентов.

1. Человеческий фактор. В гибели хлеба сами колхозники счи­тали себя виноватыми. Как свиде­тельствовал казак М. 3.: « В нашей сельхозартели мы его сгноили тогда не менее 150 тыс. пудов. Но больше всего виноваты были в гибели этого хлеба наши горе-руководители. Вме­сто того, чтобы бросить колхозные силы на спасение этого прекрасного урожая, все наши правленцы за­нялись пьянством… Колхозники, видя всё это вопиющее безобразие, тоже стали относиться к работе кое-как. Кроме гибели урожая, в колхозе началась кража колхозного хлеба».

Советское государство приказало сдать весь хлеб. В колхозных амбарах было «хоть шаром покати». В Москве развернулась пропаганда против сельхозработников. Огульно. Вышло Постановление ЦК партии ВКП(б) о срыве хлебозаготовок в Нижнечирском и Котельниковском районах. Начались репрессии, ко­торые охватили не только второй Донской округ, но и весь казачий регион и юг России. На Дон в экстренном порядке выехал член ЦК П. П. Постышев с чекистами. Карательная экспедиция не доверяла местным поли­тическим и советским работникам, а также чекистам. Двигались они эшелонами от Лихой на Царицын. Со своим боевым личным составом, со своим оружием, боеприпасами, своими поварами и обслуживающим персоналом.

Начались репрессии. Погнали людей в тюрьмы. В первую очередь — председателей сельских Советов, колхозов, членов правления, а потом и всех подряд. Не то, что по хуторам, по станицам днём не увидишь ни одной мужской души. Всех забрали — и казаков, и не казаков, вплоть до пятнадцати-шестнадцатилетних подростков. В некоторых хуторах всех жителей по­головно забрали и выгнали.

На весь регион был наложен бойкот. В магазинах ничего не было из предметов первой необходимости: соли, спичек, керосина и т.д….

Тюрьмы в Константиновске, Нижнечирской, Ка­менске, Царицыне (Волгограде) были заполнены до отказа. Колхозы заставили заплатить все кредиты. Для этого колхозы продали всех колхозных быков на мясо. Были закрыты по местам все рынки и базары, с которых тоже в одночасье, после объявления бойкота, исчезли все товары… Одна коробка спичек в цене доходила до 2-х рублей. Но и за такую цену их очень трудно было найти. На черном рынке ржаная мука продавалась из-под полы по 50 рублей пуд. Пшено — 60 рублей пуд. Картошка на базаре продавалась только ведёрками. Одно ведро — 8 рублей. Годовалые телята на убой — 300 рублей. Овечка -100 рублей, поросёнок шестимесячный — 400 рублей. Курица — 10 рублей.  Для сравнения скажем, что 1 государственная цена яровой пшеницы в 1932 году была 1 рубль  20 копеек за пуд, рожь — 90 копеек за пуд.

Вот такое экономическое положение сложилось в хуторах и станицах перед голодным 1933годом.

К вышеизложенному следует добавить, что в станице Екатерининской (Краснодонецкой) стояли баржи, до отказа нагруженные первосортным зерном для вывоза за рубеж. Они усиленно охранялись. А люди повсеместно умирали от голода, и никто не делал никакого дознания о причинах смерти.

В х. Какичеве, по свидетель­ству учителя Василия Григорьевича Храброва, сына колхозного плотника, его отцом, которому он помогал, было в сделано для какичевцев, умерших от голода, 128 гробов. Причём, староверы хоронили покойников в своих гробах, а детей часто хоронили и без гробов вообще, завернув в саван.

Голод был такой страшный, что на Дону было зафиксировано даже людоедство. К примеру — старики рассказывали, что в хуторе Дядине, казаки которого подвергались особым репрессиям, мать съела своего ребенка. Дядинцам не давали даже малой части из той помощи, которая приходила в район из-за рубежа по линии Красного Креста в помощь голодающим.

Вот такие предпосылки и результаты голода 1933  года.

И. Колодкин

Интересно? Поделитесь с другими.